Неточные совпадения
Весело хлопотали птицы, обильно цвели цветы, бархатное
небо наполняло сад голубым
сиянием, и в блеске весенней радости было бы неприлично говорить о печальном. Вера Петровна стала расспрашивать Спивака о музыке, он тотчас оживился и, выдергивая из галстука синие нитки, делая пальцами в воздухе маленькие запятые, сообщил, что на Западе — нет музыки.
Она все сидела, точно спала — так тих был сон ее счастья: она не шевелилась, почти не дышала. Погруженная в забытье, она устремила мысленный взгляд в какую-то тихую, голубую ночь, с кротким
сиянием, с теплом и ароматом. Греза счастья распростерла широкие крылья и плыла медленно, как облако в
небе, над ее головой.
Начинался рассвет… Из темноты стали выступать сопки, покрытые лесом, Чертова скала и кусты, склонившиеся над рекой. Все предвещало пасмурную погоду… Но вдруг неожиданно на востоке, позади гор, появилась багровая заря, окрасившая в пурпур хмурое
небо. В этом золотисто-розовом
сиянии отчетливо стал виден каждый куст и каждый сучок на дереве. Я смотрел как очарованный на светлую игру лучей восходящего солнца.
Настал вечер. Красивое
сияние на
небе стало блекнуть. Кое-где зажглись звезды.
А в ясном
небеКак жар горит луна и звезды блещут
Усиленным
сиянием.
Был тихий вечер. За горами, в той стороне, где только что спускалось солнце,
небо окрасилось в пурпур. Оттуда выходили лучи, окрашенные во все цвета спектра, начиная от багряного и кончая лиловым. Радужное небесное
сияние отражалось в озерке, как в зеркале. Какие-то насекомые крутились в воздухе, порой прикасались к воде, отчего она вздрагивала на мгновение, и тотчас опять подымались кверху.
Отжившему, разбитому жизнию не для чего посещать Венецию: она будет ему горька, как память о несбывшихся мечтах первоначальных дней; но сладка будет она тому, в ком кипят еще силы, кто чувствует себя благополучным; пусть он принесет свое счастие под ее очарованные
небеса, и как бы оно ни было лучезарно, она еще озолотит его неувядаемым
сиянием.
Море огромное, лениво вздыхающее у берега, — уснуло и неподвижно в дали, облитой голубым
сиянием луны. Мягкое и серебристое, оно слилось там с синим южным
небом и крепко спит, отражая в себе прозрачную ткань перистых облаков, неподвижных и не скрывающих собою золотых узоров звезд. Кажется, что
небо все ниже наклоняется над морем, желая понять то, о чем шепчут неугомонные волны, сонно всползая на берег.
И когда княгиня произносила стих: «Зрела я
небес сияние», то в гостиную вошел лакей во фраке и в белом галстухе и покурил духами.
Лунное
сияние лежало всё еще на крышах и белых стенах домов, хотя небольшие тучи стали чаще переходить по
небу.
Действительно, туман совершенно рассеялся, воздух стал прозрачнее и несколько мягче. На севере из-за гребня холмов, покрытых черною массой лесов, слабо мерцая, подымались какие-то белесоватые облака, быстро пробегающие по
небу. Казалось, кто-то тихо вздыхал среди глубокой холодной ночи, и клубы пара, вылетавшие из гигантской груди, бесшумно проносились по
небу от края и до края и затем тихо угасали в глубокой синеве. Это играло слабое северное
сияние.
Потом розовые лучи разлились по
небу с восточной стороны и, смешавшись с сумерками, заиграли на зубцах частокола. Это розовое
сияние упало вниз на землю, где прежде лежала густая тень, мягко легло на дерево колодца, на прибитую росою пыль, заиграло в капельках на траве и разливалось все обильнее и дальше.
Сумерки уже совсем омрачили
небо, и только на западе бледнел остаток алого
сияния.
Несколько звезд смотрело из далекого чистого
неба, одна из них была ярче всех и горела красноватым
сиянием…
Чай пили в маленькой светлой каморке с двумя окнами, выходившими в поле, залитое золотистым
сиянием утреннего солнца. На дёрне, под окнами, ещё блестела роса, вдали, на горизонте, в туманно-розоватой дымке утра, стояли деревья почтового тракта.
Небо было чисто, с поля веяло в окна запахом сырой травы и земли.
Ветер к ночи совсем утих, и чистое, безлунное, синее
небо играло серебряными ресницами ярких звезд. Было призрачно светло от того голубоватого фосфорического
сияния, которое всегда излучает из себя свежий, только что улегшийся снег.
Мороз крепчал. Последние переливы
сияния слабо мерцали и тянулись по
небу, заглядывая к Макару сквозь вершины тайги. Последние отголоски колокола доносились с далекого Чалгана.
Она села на подоконник. На фоне ослепительного, бело-голубого
неба сверху и густой синевы моря снизу — ее высокая, немного полная фигура, в белом капоте, обрисовалась с тонкой, изящной и мягкой отчетливостью, а жесткие, рыжеватые против солнца завитки волос зажглись вокруг ее головы густым золотым
сиянием.
Наконец и это
сияние померкло, и только невысоко над землей, в том месте, где закатилось солнце, осталась неясная длинная розовая полоска, незаметно переходившая наверху в нежный голубоватый оттенок вечернего
неба, а внизу в тяжелую сизоватую мглу, подымавшуюся от земли.
Ей хотелось остаться одной и думать. Присутствие мужа, даже спящего, стесняло ее. Выйдя на палубу, она невольно села на то же самое место, где сидела раньше.
Небо стало еще холоднее, а вода потемнела и потеряла свою прозрачность. То и дело легкие тучки, похожие на пушистые комки ваты, набегали на светлый круг луны и вдруг окрашивались причудливым золотым
сиянием. Печальные, низкие и темные берега так же молчаливо бежали мимо парохода.
Девушка в красном подошла к моему окну, и в это самое время нас осветило на мгновение белым
сиянием… Раздался наверху треск, и мне показалось, что что-то большое, тяжелое сорвалось на
небе с места и с грохотом покатилось на землю… Оконные стекла и рюмки, стоявшие перед графом, содрогнулись и издали свой стеклянный звук… Удар был сильный…
На потолке были изображены парившие в
небесах ангелы, серафимы, херувимы, девятью кругами летали они один круг в другом, а в середине парил святый дух в виде голубя с
сиянием, озаряющим парящие круги небесных сил.
В кротком
сиянии звезд на
небе, в чистом морозном воздухе и в беззвучном движении воды в полынье — всюду царило невозмутимое спокойствие.
Западный край
неба уже нежился в закатном
сиянии, над снежными полями кое-где розовел туман, и теневые склоны гор покрылись мягкими фиолетовыми тонами.
Было поздно. На западе уже поблекла последняя полоска вечерней зари. На
небе одна за другой зажглись яркие звезды. Казалось, будто вместе с холодным и чистым
сиянием их спускалась на землю какая-то непонятная грусть, которую нельзя выразить человеческими словами. Мрак и тишина сливались с ней и неслышными волнами заполняли распадки в горах, молчаливый лес и потемневший воздух.
Был тихий летний вечер. Янтарное солнце только что скрылось за горизонтом и своими догорающими лучами золотило края облаков в
небе.
Сияние его отражалось в воздухе, в воде и в окнах домов какого-то отдаленного поселка, предвещая на завтра хорошую погоду.
Когда мы подходили к реке Адими, солнце только что скрылось за горизонтом. Лесистые горы, мысы, расположенные один за другим, словно кулисы в театре, и величаво спокойный океан озарились розовым
сиянием, отраженным от
неба. Все как-то изменилось. Точно это был другой мир — угасающий, мир безмолвия и тишины.
Было уже поздно. На
небе взошла луна и бледным
сиянием своим осветила безбрежное море. Кругом царила абсолютная тишина. Ни малейшего движения в воздухе, ни единого облачка на
небе. Все в природе замерло и погрузилось в дремотное состояние. Листва на деревьях, мох на ветвях старых елей, сухая трава и паутина, унизанная жемчужными каплями вечерней росы, — все было так неподвижно, как в сказке о спящей царевне и семи богатырях.
От места скрещивания двух перекладинок шло
сияние, вроде расходящихся во все стороны коротких лучей. Чжан-Бао сказал, что это перья. Вот почему у «лоца севохини» всегда руки раскрыты и вот почему он улетел на
небо. И опять начались разговоры про летающих людей, у которых на спине и руках вырастают крылья — и у китайца и у удэхейца были свои аргументы. Первый обосновывал свои доказательства на мнениях древних мудрецов, а удэхеец ссылался на какого-то гольдского шамана, сильнее которого не было еще на земле.
Снова темная, угрюмая ночь веяла над землей. Снова непроглядным черным пологом повисло безбрежное таинственное
небо. Ни признака
сияния ласкового месяца; ни единой, радостно мигающей золотой звездочки не видно на его черном, как сажа, поле.
В ту же минуту остальные эльфы окружают нас, и мы вертимся в большом хороводе… Мы все легки и прозрачны, все без труда поднимаемся на воздух, но никак не можем поспеть за хорошеньким, грациозным эльфом, более прозрачным, нежели мы, с головкой и чертами Нины. Она поднимается выше и выше в воздушной пляске. Скоро мы едва можем достать до нее руками, и, наконец, она поднялась над нами так высоко, вся сияя каким-то точно солнечным
сиянием, и вскоре мы увидели ее тонувшей в голубой эмали
неба.
И опять заливаются серебряные бубенцы. Мороз безжалостно пощипывает нас за носы, Щеки, уши. Бешен быстрый бег коней. Дивно хорошо сейчас на Островах, в эту звездную декабрьскую ночь. Белые деревья, запушенная инеем снежно-белая как скатерть дорога. А над головами —
небо, испещренное сверкающим золотым
сиянием опаловых огней.
Не одни картины прежнего знакомого мне моря, любимого утеса, северного
сияния и
неба, прекрасного ночного
неба во всем его великолепии, со всею Божьею благодатью, обстают меня: часто представляются мне такие дивные видения, за которые цари заплатили бы грудами золота.
26 декабря, около Новгорода, показывались на
небе необыкновенные северные
сияния, продолжавшиеся часа на три. Поселяне выходили из своих домов и, удивляясь небесному явлению, говорили между собой...
Один Кремль, вспрыснутый последним его
сиянием, вырезывал на
небе кровли своих домов и кресты своих церквей; все же кругом распростерлось во мраке у ног его, как рабы у ног своего падишаха.